Что говорят о тебе

Наступило счастливое — чистое одиночество — подлинное. Наступило, а все же и нет. 

Снег не смягчает, увы, чужих рулад. 

Фундаментальная ошибка формализма.

Рулады...

Они живут в использованных словах, эти штампованные рулады.

Знакомые — говорят...

 Говорят о римском католицизме, например. Об иудеях, пекущихся об антисемитизме. Говорят о православии, выходящем на театральную арену...

Ты слышишь, что говорят о тебе:  о деформации жизни всякого сейчас говорящего, о драматургии «во мне». 

Живой нахрапом другого берет. Какие уж тут дети... посудите, пожалуйста, сами. 

Примите кающихся за безумных.

 Говорящий от собственного опыта, наживший в теодицее самое густое знание о неслучайности всякого события, стремится быть циничным по всем личным  фронтам. 

Выступает говорящий — в густоте пустопорожней. 

Того или иного пола человек выступает, и всякого возраста. На глазах у всех животный идиот, ради укрепления в интриге, профанирует, в половой утайке, достоинство человеческих существ.

Шибкий он и хитрый...

На шибкого и хитрого идиота давит, укрепляя его в амбициях, запрет коллективной сферы. В любых палантинах, даже сшитых из каверзных и чужих воспоминаний, такой идиот — в будущем не жилец. 

Предчувствие православия трудно предсказать, обратившись к драматургическим истокам.

Вот человек передо мной, изъятый  из самой природы исследования, не преодолевающий всякие наваждения,  но последовательный в коллективном идиотизме: культивирующий не вопросы, а инструментарии несчастья. Ненормальный человек.

 Ненормальный человек, метущийся в коллективном научном заборе, очевиден всегда. Он неизбежно натурен.  Он не смекалист, слаб, а то и стар. 

Система поможет слабому: что-то выдаст болезному, так или иначе, еще на вступительных виражах, в смертельных дачных выкладках, она подключит ненормального к дыханию всеобщей понятливости. Однако...

Ненормальный, спутанный манками материального счастья, может не дожить до спасительных манипуляций.

Нормальный всегда — будет жить. Но всегда — под прицелом системы. 

За нормальным  всегда приглядывают, его низводят и укрощают, мытарят, назойливо смешивают с полоумными бабами и обидчивыми мужичками. Так заведено -- по инструкции любых разведок.

Чем же хорош  для системы нормальный человек, увы, везде не слишком распространенный? 

Он умеет держать любую планку. Этим он и хорош.

Ненормальный наш друг — навсегда использованный, вечный завистник, бабник он и, одновременно, одинокая баба: все в нем смешалось и как-то спонтанно живет. Живет артистическое ничто без обретения внутреннего мира, держась за миражи, а не за единственное верное состояние мира: я — это ты.

Выходит, человек  ненормальный -- инструмент всеобщего несчастья. 

По Габриэлю Марселю, смысловой идиот не признает неподлинности своего опыта. Они навалились однажды на него, со своей духовностью — какие-то слишком лихие ребята.. христиане, иудеи, обыкновенные деревенские толмачи...

 Не так давно моя знакомая, вверившись цинизму коллективной сферы (так проще жить — в «подсобном цинизме»), спросила меня: «Зачем вы тратите время на то, что не приносит вам дохода? Рассказываете о себе в Живом Журнале. Вы же не безумица, не эксбиционистка, остановитесь».

 Говорила долго о растраченном времени — в несколько разговорных приемов: об антисемитзме, о моей (якобы) настойчивой боязни военных: «Они  у вас глупые, в рассказах  ваших, с одной извилиной». 

Нет в моих рассказах  ни антисемитизма, ни глупости припогонной.... 

Рассказы — о любви. Короткие. Других из преображенного опыта не стяжаем...

Говорила моя знакомая, а я уловила в воздухе ненормальное сгущение: «Держись за наши, не за свои, несчастные бока».

Отвечаю, как всегда: не надо, дамы и господа, печалиться.

Всё возможно... буквально всё... в любых возрастах и ипостасях...